Сегодня родился один чудесный человек. То есть, скорее всего, сегодня родился не один чудесный человек, но я поздравляю этим постом только одного.
 KSilDra!
Я желаю тебе здоровья. И вдохновения. И быть счастливой. И чтобы денег давали за работу побольше! И чтобы каждая работа была такой, чтобы что-то внутри тебе давала и помогала расти внутренне. И чтобы все было даже лучше, чем задумывается тобой.
А еще я дарю тебе маленькую сказку.
Сказку я обещала тебе черт знает когда, так что про мое обещание ты имела полное право забыть. И, на самом деле, обещала я тебе другую сказку, но можно притворится, что я этого не говорила, потому что ты все равно ее не знаешь! Для той, которая лежит отложенной, у меня, видимо, еще нос не дорос.
Щаааастья! И попутного ветра.

Жильцы.

Сначала Тиа-Ринн заметила, что сахар ей пришлось приобретать чаще. Кубики стали пропадать из сахарницы - и Тиа-Ринн была абсолютно уверена, что их съела не она.
И не бабуся - бабуся вообще не ест сахар. Потом из ее заветной шкатулки пропали собранные в снежной зоне маленькие разноцветные камушки и пара ракушек с самого дна, которые когда-то в молодости добывала бабуся.
Тогда Тиа-Ринн стала ставить за старую печь блюдца то с молоком, то с домашним вином, то оставлять корочку хлеба, то - еще пару бусин. Малый народец в доме - хорошая примета, а пропажи? Не велика беда.
читать дальшеЕда оставалась не тронутой. Зато пропало несколько перламутровых пуговиц и блестящих бусин. А еще - конфета в золотистой обертке из самого небесного города.
Тогда Тиа-Ринн оставила молоко на подоконнике.
И окно, разумеется, оставила на ночь, как всегда, открытым.
И села ждать - прямо в гостиной, где стояла сахарница, и коробочка с бусинами, и бабусино кресло. Вот в нем-то она и осталась.
Сокровища, разумеется, пропадали не днем. Так что - маленького воришку надо ловить ночью. Как дети ловят в середине зимы Красного Волшебника, не спят...
Так что Тиа-Ринн не спала. Выключила свет, потушила свечу, залезла в кресло, накрылась одеялом и стала слушать.
Мир, как известно, ночью меняется. Но Тиа-Ринн, пока ее зовут так - существо дневное. И снов она не видит, потому что живет - только днем. Возьмет другое имя - все совсем иначе будет, а пока - так. Сидит, слушает. Часы на кухне тикают. Сверчки стрекочут за окном.
Тиа-Ринн и сама не заметила - как задремала.
...И вот толкает ее в бок старый друг, солнце только встает, чуть влажно и прохладно.. На солнце блестит чешуя дракона, а он тормошит девушку, стаскивает с нее одеяло и сам начинает кататься по поляне, и извивается, как кошка. Катается, правда, аккуратно - дракон не маленький, высотой почти с половину старого дерева. Изумрудный, с серебряный отливом. А глаза - то одного цвета, то другого. Она просыпается медленно, потягивается, выпивает воды из фляжки, а затем они взлетают вверх, над лесом, над никем не тронутым полем и почти становятся одним целым. Иногда ветер становится невыносим, и тогда полет замедляется. Поднимаются вверх, падают камнем вниз, замедляются. Пролетают медленно над ровной гладью озера. Дракон замедляется, планирует над самой водой и начинает опускаться...
Тиа-Ринн резко просыпается от звука разбившейся посуды. Молоко - на полу, блюдце - там же. Из лужи взмывает вверх с серебряной дырявой монетой в зубах маленький, не больше локтя, дракон. И сразу скрывается в оконном проеме.
Светает.
Тиа-Ринн убирает осколки и лужу с пола, и в следующий раз плотно прикрепляет чашу с молоком к подоконнику.
На ее столе появляется книжка с легендами про драконов, а на кухне - маленький огнетушитель. Иногда ей снова снятся сны. С миром, который совсем не такой, как этот.